|
История создания «Российской грамматики» реконструируется на основании хранящихся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН документов из фонда Канцелярии Академии наук. М.В. Ломоносов начал собирать грамматические материалы во второй половине 1740-х гг.; в начале 1750-х гг. он занимался их систематизацией, основная же работа по редактированию текста пришлась на конец 1755 – начало 1756 г. В январе 1757 г. печатание книги было завершено.
Cвязанные с деятельностью Академической типографии документы свидетельствуют о том, что существовало не менее четырех рукописей «Российской грамматики». К сожалению, ни одна из них до настоящего момента не выявлена; известно лишь, что три из них были переписаны копиистом И.С. Барковым.
Рукописи, очевидно, не были идентичными. Об этом свидетельствует рапорт наборщика И.Ф. Розе, датированный ноябрем 1755 г., в котором он просит вырезать в пунсонной палате «абиссинские» и «еврейские слоги» для «Российской грамматики». В.Н. Макеева обратила внимание на то, что в известном по первой публикации тексте «Российской грамматики» изображения этих слогов нет – есть только краткое упоминание о них в § 37. Это свидетельствует о том, что сданный в 1755 г. в типографию текст «Российской грамматики» отличался от текста первой публикации. То есть в конце 1755 – начале 1756 г., уже после сдачи в типографию, текст редактировался.
Поскольку рукописи «Российской грамматики» не сохранились, мы можем только строить предположения относительно того, в чем именно состояла правка. Однако в распоряжении исследователей имеется собрание черновых заметок Ломоносова (СПФ АРАН. Ф. 20. Оп. 1. Д. 5), известное в публикациях XIX и первой половины XX вв. как «Рукопись 112», а после публикации в 1952 г. в 7-м томе АПСС Ломоносова получившее название «Материалы к Российской грамматике». Это собрание черновых заметок позволяет получить представление о том, как систематизировался материал в конце 1740 – начале 1750-х гг., как редактировался текст в 1755–1756 гг. и кто принимал участие в этой работе.
«Рукопись 112» – собрание ломоносовских черновых заметок по грамматике – представляет собой фолиант, состоящий из 158 листов. В него включены заметки Ломоносова, связанные с грамматическими и лексикографическими изысканиями (они датируются 1744–1757 гг.), а также тексты начала 1760-х гг., не имеющие отношения к словесным наукам: черновики естественнонаучных сочинений, стихотворные наброски и др. Тематическая и хронологическая разнородность входящих в одно архивное дело документов связана с тем, что собрание грамматических заметок формировалось уже после кончины Ломоносова и должно было войти в «музеум» гр. Г.Г. Орлова. Известно, что отбором и систематизацией рукописей занимались адъюнкты Г.В. Козицкий и Н.Н. Мотонис. Спустя почти полвека эти документы были переплетены в сборник. Бумага переплета датируется 1817 г., и, соответственно, до этого времени рукописи могли как добавляться в коллекцию, так и изыматься из нее.
Обращает на себя внимание тот факт, что в коллекции есть листы, очевидно, написанные не Ломоносовым.
Во-первых, более десяти листов – списки слов и черновики разделов о местоимении, наречии, предлоге, союзе, междометии – написаны рукой неизвестного лица с пометами и добавлениями Ломоносова. Вероятно, эти записи относятся к концу 1740-х гг. При публикации в Академическом полном собрании сочинений Ломоносова В.Н. Макеева охарактеризовала грамматические заметки «неизвестного помощника» Ломоносова как переложение на русский язык грамматики Смотрицкого. Однако в последующих работах убедительно доказывается, что их автор принимал самостоятельные решения как в области систематизации языкового материала, так и в области используемой терминологии. Он предложил оригинальную классификацию значений союзов, отличающуюся от систем Смотрицкого и Ломоносова, и именно он в первый раз употребил термин предложный падеж, авторство в создании которого обычно приписывается Ломоносову.
Г.Н. Моисеева, работавшая вместе с юристом-криминалистом М.Г. Любарским, в монографии «Ломоносов и древнерусская литература» предположила, что материалы из «Рукописи 112» копировались Барковым. Однако Г.Н. Моисеевой были известны образцы скорописного почерка Баркова (например, написанная им «Краткая российская история»), которые позволяют убедиться в том, что «помощником» Ломоносова был все-таки не Барков. Почерк Баркова схож (это характерный для того периода «академический курсив»), но не совпадает с почерком автора грамматических заметок из сборника с черновыми материалами Ломоносова.
Во-вторых, еще три листа рукописи содержат замечания (советы, исправления и добавления) к отдельным параграфам «Российской грамматики». В Академическом полном собрании сочинений Ломоносова они опубликованы в комментарии, причем отмечено что их автор мог быть уроженцем Москвы, так как в замечаниях он ссылается на московскую норму. В ходе работы в СПбФ АРАН нами было установлено, что эти замечания написаны почерком, имеющим совпадения с образцами почерка Алексея Степановича Барсова (1718 – 25 мая 1763).
К сожалению, о нем известно очень немного. Он родился в семье священника. Его дед, Кирилл Алексеевич, родом из Ярославля, служил в Троицкой церкви в Москве. Родным братом его отца был известный литератор, переводчик и педагог, директор Синодальной типографии Алексей Кириллович Барсов, сын которого Антон Алексеевич впоследствии также стал автором знаменитой грамматики русского языка.
На протяжении пяти лет Алексей учился в Славяно-греко-латинской Академии. К 1735 г. он прошел четыре низших класса Академии. А в декабре того же года вместе с одиннадцатью другими учениками, в числе которых был и Ломоносов, он выехал из Москвы в Петербург для того, чтобы стать студентом академического университета. Вскоре, как известно, Ломоносов и Виноградов были отправлены в Германию, остальные же бывшие ученики Славяно-греко-латинской Академии продолжили совершенствовать свои знания в академической гимназии.
По истечении пятилетнего обучения все студенты были проэкзаменованы, и после этого Барсов был принят на работу в Академию наук; 12 апреля 1740 г. он стал «корректором в российской типографии». Академия наук в это время вела обширную издательскую деятельность, книготорговля была одной из важнейших доходных статей академического бюджета. Контроль над типографией, мастерскими и книжными лавками был одним из основных факторов, определявших влияние в Академии Шумахера. После воцарения Елизаветы в Академии наук разразилась борьба партий, и Нартов, добившись у императрицы назначения следствия над Шумахером, попытался вывести типографию из-под его надзора. Однако, по всей видимости, симпатии Барсова были не на стороне партии Нартова, и он выступил с возражениями против новых правил работы типографии. После оправдания Шумахера следственной комиссией Барсов получил повышение – 8 ноября 1744 г. он был назначен смотрителем над типографией и фигурною палатою. О его напряженной работе в эти годы свидетельствуют сотни документов, хранящихся в СПбФ АРАН, большая часть которых посвящена изданию новых книг.
Мы предполагаем, что составленные Барсовым замечания и дополнения к «Российской грамматике» относятся к концу 1755 – началу 1756 г., когда текст уже был готов и редактировался. Несомненно, Барсов, коренной москвич, соученик Ломоносова, представитель династии филологов, переводчиков и справщиков, обладал необходимыми знаниями и опытом для того, чтобы квалифицированно судить о сочинении своего коллеги. Кроме того, в указанный период работа корректора предполагала элементы литературного редактирования, поэтому составление «замечаний» к поступившей в типографию «Российской грамматике» Ломоносова входило в круг служебных обязанностей Барсова.
|
