«Русский язык в научном освещении». № 2 2010 (20).
СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
| Е. В. Падучева | |
| Интерпретация форм времени в нарративноми в гипотаксическом контексте | 5 |
| В статье рассматриваются значения видо-временных форм в неречевых контекстах – нарративном и гипотаксическом. В первой части работы речь идет о настоящем нарративном (= настоящем историческом) и прошедшем нарративном. Показано, а) что в нарративе формы настоящего и будущего интерпретируются иначе, чем в речевом режиме, поскольку соотносят ситуацию не с моментом речи, а с текущим моментом текста; б) что форма прошедшего времени несовершенного вида выражает не предшествование точке отсчета, как это свойственно граммеме прошедшего времени, а одновременность. Вторая часть посвящена синтаксическому (гипотаксическому) контексту употребления форм времени. Выявлены различия, обусловленные принадлежностью главного предложения к речевому или нарративному режиму.
The paper considers the meanings of Russian aspectual forms in two non-speech contexts – in narrative and hypotactic contexts. The first part of the article deals with present narrative (i.e. present historicum) and past narrative. It is demonstrated that: a) in a narrative the Past and the Present are not interpreted in the same way as in discourse, because they refer not to the moment of speech but to the current moment of the text; b) the Past Imperfective does not denote precedence with respect to the point of reference, as is natural for a form of the Past tense, but synchronicity. The second part of the paper is devoted to the syntactic (namely, hypotactic) interpretation register of the tense forms. The structural differences that stem from the discursive or narrative nature of the main clause are deliniated. Ключевые слова: вид и аспектуальность настоящее историческое эгоцентрики нарратив гипотаксис Keywords: aspect present historicum discourse interpretation narrative and hypotactic context | |
| В. Ю. Апресян | |
| Речевые стратегии выражения эмоций в русском языке | 26 |
| В работе строится иерархия языковой приемлемости эмоций в русском языке на материале 14 «кустов», или типов, эмоций: ‘радость’, ‘грусть’, ‘гнев’, ‘жалость’, ‘стыд’, ‘гордость’, ‘удивление’, ‘страх’, ‘обида’, ‘отвращение’, ‘благодарность’, ‘ревность’, ‘зависть’, ‘презрение’, в каждом из которых есть от двух до более чем десяти подтипов эмоции (например, жалость, сострадание, сочувствие, участие, жалеть, жалко, сочувствовать для куста ‘жалость’). Уровень языковой приемлемости устанавливается методом корпусного исследования на основе способности слов со значением эмоций употребляться в различных типах тестовых конструкций, демонстрирующих степень готовности говорящих обнаруживать наличие той или иной эмоции. Проведенное исследование показывает, что наиболее приемлемой в русском языке является эмоция ‘благодарность’, а наименее приемлемой – ‘отвращение’; ‘радость’ также занимает высокое место в иерархии, как и другая положительная эмоция – ‘гордость’, которая диахронически была малоприемлемой. В число других малоприемлемых эмоций входят эмоции, возникающие как ответ на собственные плохие поступки (‘стыд’) или чьи-то чужие отрицательно оцениваемые действия (‘гнев’, ‘обида’). Также в ходе исследования удается установить некоторые связи между характером эмоции и предпочтительными средствами ее языкового выражения. В частности, обнаружилось, что наличие синтетических эмоциональных каузативов (радовать, пугать, сердить, огорчать, удивлять) свойственно в первую очередь базовым эмоциям. The paper suggests a hierarchy of 14 clusters of Russian emotions with respect to their linguistic acceptability. The following clusters are considered: ‘joy’, ‘sadness’, ‘anger’, ‘pity’, ‘shame’, ‘pride’, ‘surprise’, ‘fear’, ‘resentment’, ‘disgust’, ‘gratitude’, ‘jealousy’, ‘envy’, ‘contempt’, with up to ten subtypes of emotion in each cluster (e.g., pity, sympathy, compassion, sorry, to pity, to sympathize for the ‘pity’ cluster). The level of linguistic acceptability of emotions is determined by means of a corpus study, on the basis of emotion words usage in various types of test constructions which elicit the degree to which the speaker is ready to acknowledge experiencing one or another emotion. This research demonstrates that the most acceptable Russian emotion is ‘gratitude’, whereas the least acceptable is ‘disgust’; ‘joy’ is also a highly acceptable emotion, along with another positive emotion, ‘pride’, though the latter had only recently ascended from the lower parts of the hierarchy. The less acceptable emotions include those which occur as a result of one’s own bad actions (‘shame’) or somebody else’s (‘anger’, ‘resentment’). In the course of research, certain connections have been established between the type of emotion and its preferred means of linguistic expression. In particular, it has been demonstrated that basic emotions are the likeliest to possess synthetic causatives in Russian (to gladden, to frighten, to anger, to sadden, to surprise). Ключевые слова: эмоции в языке, языковая приемлемость эмоций, языковой этикет, выражение эмоций, эмоциональные каузативы, базовые эмоции Keywords: emotions in language, linguistic acceptability of emotions, linguistic etiquette, expression of emotions, emotional causatives, basic emotions | |
| Е. В. Бешенкова, О. Е. Иванова | |
| Сложные существительные и сочетания с приложениями как объект орфографического описания | 57 |
|
В статье предлагается новый подход к правописанию сложных существительных – одной из самых неблагополучных областей русского письма, имеющей противоречивую кодификацию как в словаре, так и в правилах. Особенность нового подхода состоит в том, что для выведения правил не требуется различение сложных слов и сочетаний с приложениями. Все сложные существительные русского языка подверглись формальному анализу и на его основе – классификации по целому ряду материально выраженных показателей. В результате была определена область, в которой могут быть созданы правила, и область, в которой единственным способом кодификации является словарная фиксация. При этом удалось поделить весь лексический материал практически без остатка. The paper proposes a new approach to the spelling of compound nouns - one of the most confused areas of Russian orthography. These nouns are a source of difficulties both for orthographic dictionaries and prescriptive manuals. The traditional spelling of these nouns is based on the distinction of compond words and appositive noun combinations. The distinction is too fine for ordinary users. A different method of dealing with the problem is proposed in the article; it takes into account various formal features of Russian compounds. On the basis of formal criteria, lexical material is divided into two classes: the one in which the spelling is governed by simple formal rules, and the one in which the words must be codified individually in the dictionary. Ключевые слова: орфография кодификация правила орфографии словарь сложные существительные Keywords: codification of orthography spelling dictionary compound nouns | |
| Л. Л. Касаткин | |
| Из истории аканья — яканья в русском языке | 77 |
|
В южнорусских говорах при ослаблении безударных гласных [о открытое], представлявший /о/ после твёрдых согласных, совпал с [а], так возникло аканье. В западных южнорусских говорах безударный [о], представлявший /ω/, в отдельных словах совпал с [у] или сохранился как [о]. Различие между диссимилятивным и сильным аканьем возникло в результате реализации одной и той же фонетической модели – аканья в говорах с разной ритмической структурой слова. Жиздринский тип диссимилятивного яканья, осложнённый ассимиляцией предударного гласного ударному [е], лежит в основе суджанского, щигровского и мосальского типов. Их правильнее называть типами ассимилятивно-диссимилятивного яканья. В основе типов ассимилятивно-диссимилятивного яканья лежит сильное яканье, поэтому правильнее называть их типами ассимилятивно-сильного яканья. Akanie emerged in Southern Russian dialects as a result of unstressed vowel reduction: the sound [о открытое], which represented /o/ after hard consonants, coincided with [a]. In the western group of Southern Russian dialects, unstressed [о], which represented /ω/, merged with [у] in some words or remained as [о]. The difference between dissimilative and strong akanie arose as a result of the realization of the same phonetic model in the dialects with different rhythmical word structures. The Zhizda type of dissimilative jakanie, complicated by the assimilation of the pretonic vowel to the stressed vowel [е], generated the Sudzha, Shchigrovsk and Mosalsk types of jakanie. They can be defined as types of assimilative-dissimilative jakanie. Assimilative-dissimilative jakanie developed from strong jakanie; for this reason, it is more appropriate to regard its types as representatives of assimilative-strong jakanie. Ключевые слова: русская фонетика диалектология история русского языка аканье яканье. Keywords: Russian phonetics, dialectology the history of Russian language akanie jakanie. | |
| Д. М. Савинов | |
| Пути развития архаических типов вокализма в южнорусских говорах | 103 |
|
Архаические типы вокализма проходят сложный путь эволюции, в результате которой качественно меняется система зависимости гласных первого предударного слога от ударных гласных: от регулярного варьирования аллофонов, обусловленного фонетическим законом позиционного чередования, через фонологизацию к морфонологизации, к усилению влияния слов и форм на функционирование этих систем. Данная трансформация обусловлена процессом монофтонгизации дифтонгов, а также напрямую связанным с ним процессом утраты противопоставления фонем /ω/ — /о/ и /ѣ/ — /е/. The archaic types of vocalism emerged as a result of a complicated evolutionary process. This process radically changed the system of dependence of pretonic vowels on stressed vowels: regular allophonic variation conditioned by phonetic law underwent a process of phonologization and then morphonologization. This development was initially motivated by the monophthongization of diphthongs and by the consequent process of the loss of the /ω/ — /о/ and / ѣ / — /е/oppositions. Ключевые слова: русская фонетика диалектология история русского языка аканье яканье Keywords: russian phonetics, dialectology, history of Russian language, akanie, yakanie. | |
| С. В. Дьяченко | |
| К вопросу о соотношении между предударными гласными после твердых и мягких согласных в южнорусских говорах (на примере говора с архаическим типом вокализма) | 120 |
|
В статье рассматривается соотношение между гласными после твёрдых и мягких согласных в южнорусских говорах, в частности в говорах с архаическим типом вокализма. Параллелизм вокалических систем после твёрдых и мягких согласных, имеющий место при архаическом аканье и архаическом яканье задонской разновидности, разрушается при утрате фонетической зависимости качества предударного гласного от качества ударного. Проведённый анализ показал, что архаическая основа более устойчива после твёрдых согласных, чем после мягких: архаическое аканье сохраняется лучше, чем архаческое яканье. The article deals with the correlation between vowels after hard and soft consonants in South-Russian dialects, primarily in the dialects with archaic vocalism. The parallelism of vocalic systems after hard and soft consonants in the archaic Zadonsk akanie and jakanie is destroyed when the quality of the pretonic vowel ceases to depend on the stressed vowel. The article demonstrates that the archaic system is more stable in the position after hard consonants than in the position after soft consonants. For this reason archaic akanie is better preserved than archaic jakanie. Ключевые слова: диалектология, диалектная фонетика, ударный вокализм, предударный вокализм, аканье, яканье. Keywords: dialectology, dialectal phonetics, stress vocalism, prestress vocalism, akanie, yakanie. | |
| А. А. Гиппиус | |
| Предисловие к «Cофийскому временнику» (Киевскому Начальному своду): текст, язык, источники | 143 |
|
Cтатья содержит текстологическое исследование Предисловия к Новгородской первой летописи младшего извода, читаемого также в летописях Новгородско-Софийской группы. На основе сопоставления сохранившихся списков предлагается новая реконструкция архетипа начала XV в. Развернутый филологический комментарий к этой реконструкции обнаруживает многочисленные свидетельства лингвистической древности текста и его первичности относительно Повести временных лет. Тем самым подтвержается справедливость предложенной А. А. Шахматовым атрибуции памятника как Предисловия к Киевскому Начальному своду 90-х гг. XI в. The article presents a textological investigation of the Introduction to the Younger recension of the Novgorod First Chronicle, also preserved in the Novgorod-Sophia group of chronicles. A comparison of extant copies has led to a new reconstruction of the archetype dated to the early 15th century. A detailed philological commentary of the reconstructed text reveals numerous archaisms in its language and clear indications of its primacy with respect to the Povest’ vremennykh let. These conclusions support A. A. Shakhmatov’s theory identifying this text as the Introduction to the Kievan Nachalnyi Svod (Initial Chronical Compilation) of the 1090s. Ключевые слова: текстология, русские летописи, Повесть временных лет, Новгородская первая летопись, Начальный свод, А. А. Шахматов, реконструкция архетипа, филологический комментарий, язык, источники. Keywords: textual criticism, Russian chronicles, Tale of Bygone Years, First Novgorod chronicle, Initial Compilation, A. A. Shakhmatov, archetype, reconstruction, philological commentary, language, sources | |
| М. Н. Шевелева | |
| Вторичные имперфективы с суффиксом -ыва-/-ива- в летописях ХII—ХVI вв. | 200 |
|
Статья посвящена истории восточнославянской модели имперфективации с суффиксом –ыва-/-ива- по данным летописей ХII-ХVI вв. разной диалектной локализации. Летописные источники показывают, что модель на –ыва-/-ива- была уже вполне продуктивной в ХII-ХIII вв. в киевской, галицко-волынской и северо-восточной диалектных зонах. The article is devoted to the history of the specifically East Slavic pattern of imperfectivization with the –yva-/-iva- suffix. The material of Old Russian chronicles shows that the Russian imperfective suffix –yva-/-iva- was already quite productive in the 12th and 13th centuries in the Kievian, South Western, and North Eastern dialect areas. Ключевые слова: вторичные имперфективы, древнерусская модель имперфективации, история суффикса –ыва-/-ива-, летописи разной локализации Key-words: East-Slavic pattern of imperfectivization, the history of the suffix –yva-/-iva-, Old Russian chronicles, dialect areas | |
| Т. И. Афанасьева | |
| Языковые особенности «Сказания церковного» по спискам XII—XVI вв. | 243 |
|
В статье описываются морфологические и лексические особенности старославянского перевода толкования на литургию патриарха Германа I по всем сохранившимся спискам. Языковые особенности памятника позволяют связать его с переводческой деятельностью ближайших учеников Кирилла и Мефодия, а не с деятельностью солунских братьев в Моравии, как считал А.И. Соболевский.
The article describes morphological and lexical features of the Old Slavonic translation of the “Exegesis of the Divine Liturgy” by Patriarch Germanus I. The language of the translation makes it possible to connect it with the translation activity of Cyrill and Methodius’ disciples and not with the mission of the saintly brothers in Moravia, as A. Sobolevsky suggested. Ключевые слова: древнеславянские переводы, лексические варианты, морфология, техника перевода, атрибуция перевода Keywords: Old Slavonic translations, lexical variability, morphology, translation techniques, text attribution | |
| И. С. Юрьева | |
| Особенности древнерусских инфинитивных сочетаний с глаголом начати | 270 |
|
В данной работе рассматривается древнерусский глагол начати (почати) в конструкциях с инфинитивом, особенности сочетаемости начати по сравнению с современным русским глаголом начать, начало формирования новых отношений глаголов начати и коньчати, приведшее к современному соотношению этих глаголов как антонимов. The article deals with the Old Russian verb начати (почати) in infinitival constructions; it describes how the verb combines with various infinitives and compares this usage with Modern Russian. It also analyses the formation of new relationships between начати and коньчати, which has led to their realization as antonyms in the modern language. Ключевые слова: сочетаемость, инфинитивные конструкции с начати, формирование соотношения начать-кончать(кончить). Key words: combinatoriality, infinitive structures with начати, forming of the correlation начать-кончать (кончить). | |
| Ф. Р. Минлос | |
| Линейное положение прилагательных в древнерусском: возвращаясь к статье Д. Ворта | 287 |
|
В статье, опубликованной Дином Вортом в 1985 г., содержалось несколько наблюдений относительно линейного положения прилагательного в древнерусском языке. Его «микроанализ» основан на именных группах с прилагательным новъгородьскыи в новгородских пергаменных грамотах XII-XV вв. Для более точной оценки этих наблюдений понадобилось повторное обращение к тому материалу, с которым работал Ворт. В ходе нашей работы одно из этих наблюдений нашло отчетливое подтверждение: одиночный атрибут в предложных группах чаще стоит в препозиции, т.е. непосредственно после предлога. С нашей точки зрения, Д. Ворт недооценил влияние падежа на положение прилагательного, одновременно переоценивая сомнительные корреляции положения атрибута с агентивностью и одушевленностью. Видимо, линейный порядок в именной группе вообще не следует связывать с ее агентивностью, тогда как отчетливая корреляция между одушевленностью имени и постпозицией прилагательного основана на двух группах словосочетаний, составляющих большую часть материала: на топонимах (с обычной препозицией атрибута) и на названиях официальных должностей (с обычной постпозицией атрибута). A paper published by Dean Worth in 1985 (‘Animacy and adjective order: the case of новъгородьскъ. An explanatory microanalysis’) presented some observations on word order in Old Russian noun-adjective phrases. The “microanalysis” was based on phrases with the adjective novъgorodьskyi ‘novgorodian’ in Novgorod parchment documents of the 12th-15th centuries. In order to evaluate Worth’s statements correctly, we analyze the data used in his paper. At least one finding has been clearly borne out by our previous studies: attributes tend to stand after the preposition (if there is one). The impact that case has on adjective placement seems to be underestimated by D. Worth, while he overestimated more doubtful correlations of adjective position with agentivity and animacy. Actually, agentivity seems to have nothing to do with linear order in noun phrase, while the marked correlation between noun animacy and postposition of attribute could be an epiphenomenon, due to two word combinations prevailing in the data: toponyms (with mostly preposed attributes) and official position names (with mostly postposed attributes). Ключевые слова: древнерусский язык, синтаксис, именная группа, линейный порядок, прилагательные Keywords: Old Russian, syntax, noun phrase, linear order, adjectives | |
| Этимология и современная лексикография: к выходу в свет
«Толкового словаря русского языка с включением сведений
о происхождении слов». М.: ИЦ «Азбуковник», 2007. — 1175 с.
(О. А. Теуш) | 297 |
| Рассказы о сновидениях: Корпусное исследование устного русского дискурса / Под ред. А. А. Кибрика и В. И. Подлесской. М.: Языки славянских культур, 2009. — 736 с. (О. В. Фёдорова) | 305 |
| Т. В. Ларина. Категория вежливости и стиль коммуникации: сопоставление английских и русских лингвокультурных традиций. М.: Языки славянских культур, 2009. — 512 с. (В. Ю. Апресян) | 312 |
| Предраг Пипер. Увод у славистику. 1. Београд: Завод за уџбенике, 2008. — 302 с. | 316 |
| Е. Ю. Иванова. Сопоставительная болгарско-русская грамматика. Т. 2. Синтаксис / Под науч. ред. проф. Стефаны Димитровой. София: Велес, 2009. — 335 с. | 317 |
[Главная страница журнала «Русский язык в научном освещении»]