(1) при наличии или возможности внутрисинтаксической позиции ее незанятость (Вокруг было тихо = вокруг меня), (2) устранение этой позиции из синтаксической структуры, вытеснение ее «за кадр» (С пристани раздался гудок = я услышал, но, возможно, не только я); наличие в семантической структуре при ее невозможности в синтаксической (За окном пели).

В основу рассуждений докладчика была положена модель субъектной перспективы текста – одна из трех основных идей коммуникативной грамматики, которые позволяют соединить грамматику и анализ текста. Субъектная перспектива – это модель, состоящая из пяти субъектных сфер – двух диктальных и трех модусных. Значимое отсутствие одного из компонентов диктальной структуры интерпретировалось как знак присутствия субъекта модуса. В докладе шла речь о типах эгоцентриков (эгоцентрических элементов) — слов, грамматических категорий или синтаксических конструкций, прочтение (интерпретация) которых требует отсылки к субъекту модуса (субъекту сознания и речи). Собственно эгоцентриками являются те языковые средства, которые без показателя модусного субъекта (без местоимения Я и аффиксов 1-го лица) читаются в связи с Я-модусной рамкой, обнаруживают присутствие субъекта модуса, говорящего. Было введено понятие эгоцентрической грамматической техники, которое определялось как использование «значимого отсутствия», незамещенных позиций для обнаружения отношений между субъектом диктума и субъекта модуса.

Незамещенные позиции, как правило, местоименны и связаны с каждым из трех типов дейксиса (пространственным, темпоральным и персональным). В докладе обсуждались «синтаксические нули» (в широком смысле этого слова), связанные с категорией субъекта (персональный дейксис) и различались следующие типы субъектных нулей: по отношению к Я субъекта модуса (1,2,3) и в связи с условиями их прочтения, интерпретации (а,б,в):

1) отождествляющие:

(а) дейктические

(б) анафорические

(в) таксисные

исключающие;

включающие.

Для Я модусного субъекта возможны следующие способы выражения:

I. три способа выражения в рамочной структуре:

I.1. местоимение 1-го лица,

I.2. синтаксический нуль (с возможностью подстановки местоимения – кажется – как мне кажется)[ К Я могут иметь также отношение конструкции, не допускающие заполнение незанятой позиции — неопределенно-личная и возвратная модификации (диатезы) ментальных предикатов, которые прочитываются либо эксклюзивно: Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой (Чехов), либо инклюзивно: при общих суждениях — Как говорится, мал золотник, да дорог (Я как все).],

I.3. имплицитно, в семантике дискурсивной лексемы (без возможности восстановления — возможно, по-видимому).

II. Три варианта по отношению к диктальной структуре:

II.1. местоимением 1-го лица,

II.2. синтаксическим нулем с возможным заполнением позиции (Как тяжело ходить между людей и притворяться непогибшим);

II.3. быть в ранге «За кадром» (входить в семантику лексемы, синтаксической конструкции, но не иметь возможности быть выраженным в синтаксической конструкции, находиться в предтексте).

В докладе различались и типы нулей по отношению к синтаксическим единицам:

1) основной компонент модели предложения (И скучно и грустно);

2) неприсловный распространитель (детерминант, напр. Для + род.);

3) присловный компонент словосочетания (при словах релятивной семантики, а также субстантивация и абсолютивация);

4) при зависимом (таксисном) предикате в полипредикативных конструкциях.

Вторая часть доклада была посвящена, во-первых, тем субъектным нулям, которые позволяют соединить Я Бродского и Ты Данте в стихотворении «Декабрь во Флоренции», во-вторых, присубстантивным нулям в словосочетаниях со словом глаз (в форме единственного числа).

В субъектной перспективе стихотворения «Декабрь во Флоренции» Бродский и Данте представлены и как субъекты действия, которых изгнали, которые не могут вернуться и которые живут с оглядкой на родной город, но «не разжимая кулака», и как субъекты речи: Бродский соглашается с Данте – вправду (1-я строфа) и не соглашается – неправда, что любовь движет звезды (7-я строфа).

Бродский во Флоренции – наблюдатель, сравнивающий свои ощущения с тем, что читал у Данте и о Данте. Его Я представлено словами с сильной субъектной валентностью (взор, глаз, кулак, лицо, тело, уста, зрачок и перо как основное орудие поэта). Это не простая метонимия, а способ обнаружить внутреннюю точку зрения, принадлежность Я поэта-изгнанника. Связь этих слов с Я усиливается соседством акциональных глаголов деепричастий от глаголов акциональных глаголов:

Наблюдателя обнаруживают нули при глаголах напоминать, намекать, казаться, при которых отсутствие Дат. падежа субъекта позволяет соединить Я Бродского с любым другим Я, способным так же воспринимать Флоренцию. Его сугубо интимные переживания поднимаются на уровень общечеловеческих обобщений (IV строфа).

Обобщенно-лично читается и отсутствие Дат. падежа в генеритивном высказывании (вблизи вулкана невозможно жить, не показывая кулака...). Бродский использует и нуль 2-го ед.числа: просто отводишь взор… (I), одну ли, две ли жизни проживешь …(VII), мостовую пересекаешь … (VIII), в них не проникнешь ни за какое злато (IX). В соседстве с этими формами и прошедшее время прочитывается через Ты обобщенно-личное, соединяющее Я Бродского с Я других поэтов (там есть места, где припадал устами...).

В отличие от личных местоимений, синтаксические нули создают смысловой референциальный объем, включают в сферу поэтического Я разных поэтов. «Декабрь во Флоренции» начинается с разговора о Флоренции и здесь (сюда) Флоренции, а заканчивается там Ленинграда и любого другого родного города, в который нельзя вернуться, т.е. там читается обобщенно-пространственно. Последняя строфа начинается парадоксальной фразой Есть города, в которые нет возврата. На самом деле, «Есть люди, которым нет возврата в эти города»: Данте не вернется сюда (Флоренция), Бродский никогда не будет там (в Ленинграде). Следовательно, Для нас (поэтов) есть города, в которые нам (поэтам) нет возврата.

Второй сюжет о глазах. Глаз мой и глаз любого человека, глаз русского человека (в зрачке, наторевшем в блеске куполов) и связанные с ним взор, зренье, а также разные предложно-падежные формы (в глазах, на глазах, из глаз, перед глазами, для глаз и др.) обнаруживают у Бродского: (а) разные способы видения, (б) различия в субъектной перспективе и (в) разные значения слова глаз (глаз как окно, через которое можно видеть и не видеть, глаз как инструмент субъективного видения, глаз как зеркало, которое видно со стороны). Существительное глаз у Бродского соединяются с цветовыми прилагательными и глаголами, прилагательными, обозначающими форму глаз, принадлежность той или иной нации. В сочетании с этими прилагательными без показателя субъекта (мой, твой) с предикатами обобщенного времени существительное глаз/глаза соединяется с семантикой обобщенно-личности.