Основным объектом анализа стал цикл семистиший Дмитриевой «Домик под грушевым деревом» (1927). В результате была выявлена яркая корреляция между формальными и семантическими характеристиками выделяемых в цикле тематических фрагментов.

Сначала докладчик познакомил собравшихся с необычной биографией Е. Дмитриевой, которая в молодости выступала под литературной маской Черубины де Габриак, а в конце жизни — под маской китайского философа Ли Сян Цзы. Обе литературные маски придуманы спутниками Дмитриевой, в 1909 – М. Волошиным, в 1927 – Ю. Щуцким, одним из лучших специалистов по китайской филологии, переводчиком знаменитой «Книги перемен» (Yì Jīng). Общность двух масок состояла в том, что эти вымышленные поэты были выходцами из экзотических (для России) стран с богатым «культурным подтекстом», изгнанники и ссыльные. Однако, заметил Плунгян, если Черубина была сознательной мистификацией, Ли Сян Цзы – скорее, игра, условность которой особенно не скрывается от читателя. оригинальные подарки вечные сылки наш магазин предлогает контекст с строховой гарантией на год Более того, смысл цикла – не скрыть обстоятельства жизни реального автора, а, напротив, указать на них в завуалированной форме. В цикле также отмечается условность китайского колорита (chinoiserie: подделка под китайский стиль), и некоторые стихотворения написаны даже от лица женщины.

Далее В. А. Плунгян затронул вопрос о составе и композиции цикла. В цикле всего 21 семистишие, каждое имеет номер и краткое название, при этом при внешнем единообразии заметны значительные различия в метрике и каталектике. Каждое стихотворение представляет собой законченную лирическую миниатюру, на первый взгляд, без подчеркнутой внутренней связи с другими. Все стихи датированы; вначале (с 9 по 29 сентября) – появляются постепенно одно за другим, потом – тремя крупными блоками (3, 12 и 13 октября). В тематике условно можно выделить четыре мотива – «одиночество изгнания», «любовь и разлука», «мистические откровения», «прошлое и будущее». Основной контраст отмечается между фрагментами 1-8 и 16-21 («лирическими» и «мистическими»); центральный фрагмент можно считать переходным. В то же время вычленяются «личные» и «надличные» тексты. Первые являют собой жалобы покинутого изгнанника: в них активно представлены личные и притяжательные местоимения (ты, мы с тобой, твой, также друг), личные формы глаголов 1-2 л. , предметная лексика (стол, шкатулка, веер, платок, книги, окно, ступени), детали южного пейзажа (пустыня, река, деревья); «лексика отчаяния» (страх, тоска, слёзы, пустота, молчание). В «надличных текстах» доминируют нейтральные описания, «отчеты»; встречаются местоимения только 2 л. и императивы с обобщенным адресатом, также встречаются обращения странник и брат. Широко используются существительные Небо, Земля, сердце, а также «огненная лексика» (пламя, огонь, пожар, гореть и т.п. ). При этом докладчик отметил «акмеистичность» этих лирических текстов Дмитриевой, их ориентацию на поэтику Г. Иванова и Г. Адамовича; в частности, почти «цитируются» китайские мотивы у акмеистов — Н. Гумилева, А. Ахматовой, Г. Иванова и др. (с устойчивыми коннотациями Китай – разлука – дальний и потусторонний мир).

В заключение В. А. Плунгян сосредоточился на проблеме «семантического ореола» метра. Так, он отметил, что дольник в этом цикле почти исключительно связан с темой разлуки и любви, вольный ямб целиком распределен между разлукой и сновидениями (которые присутствуют только в этом метре); эта часть стихотворений несколько более медитативна и описательна, чем дольниковая. Четырехстопный ямб используется в темах одиночества и всех темах второй части (где доминирует борьба добра и зла); но семистишия, связанные с одиночеством, также включают мотивы музыки и красоты; это философская часть, с идеей равновесия противоположных начал.