Он сосредоточился на трудах В. П. Григорьева, посвященных В. Хлебникову, и, в частности, подробно обсудил статьи Григорьева, затрагивающие проблему «Хлебников и Мандельштам». Е. Р. Арензон рассказал о научных дискуссиях хлебниковедов и о той роли, которую сыграл В. П. Григорьев в изучении творчества Будетлянина прежде всего с лингвистической точки зрения [Подробнее].

Докладчик д.ф.н., ст.н.с. ИМЛИ РАН Т. И. Радомская определила основные особенности текстологии А. Н. Толстого, обратила внимание на, казалось бы, минимальные изменения от издания к изданию, вносящие принципиалньно новый акцент в характеристике персонажей, восприятии символизма. К работе был привлечен обширный материал рассказов и повести А. Н. Толстого «Неверный шаг».

Он рассмотрел аргументы в пользу введения внутренней формы в модель значения идиомы. По мнению докладчика, внутренняя форма имеет две стороны – это образ и одновременно способ указания на актуальное значение и его мотивация. Далее А.Н. Баранов проанализировал игровое поведение идиом, автонимные контексты их употребления, использование различных ограничителей при введении идиом в дискурс, амальгамирование актуального значения и внутренней формы – т.е. весь ряд факторов, являющихся доказательствами необходимости включения внутренней формы как в структуру значения, так и в толкование.

В докладе это произведение, созданное на исходе 1936 г., рассматривалось как реплика Мандельштама в многовековой полемике русских поэтов о звуковых и изобразительных возможностях русского языка [Подробнее].

В начале доклада Л.И. Сазонова отметила, что в новейшей антологии визуальной поэзии (J. Adler und U. Ernst. Text als Figur. Visuelle Poesie von der Antike bis zur Moderne. Wolfenbüttel, 1988) славянский и, в частности, восточнославянский материал отсутствует. Необходимо было бы интегрировать его в общеевропейский культурный контекст.

Фигурные стихотворения тесно связывают барокко и позднюю античность, а также барокко и модернизм рубежа XIX-XX вв. и конца XX в. Фигурная поэзия – постоянно возрождающийся элемент художественного поэтического языка, чем объясняется общетеоретическое значение рассматриваемой темы [Подробнее].

В своем понимании изобразительности докладчица основывалась на типологии изображения художественной речи, предложенной В.И. Заикой, который выделил: 1) изображение посредством значений слов — денотация (автологическая/металогическая); 2) непосредственное изображение планом выражения по сходству с изображаемыми объектами — экземплификация; 3) непосредственное изображение целым знаком, обладающим ассоциативным потенциалом, который намеренно учитывается поэтом при создании художественного мира, — эвокация [Подробнее].

На основе развиваемого метода Idem-forma он сопоставил два произведения, в которых союз художника и темных сил при создании «великого произведения» предвещает и отражает сущность двух реальных стран – советской России и фашистской Германии. Сначала докладчик провел исходное сравнение двух «совпадающих» отрывков из романов «Мастер и Маргариты» и «Доктор Фаустус» — «смерть от женщины в трамвае» и определил значимость музыкальной темы в произведениях (Берлиоз и Вагнер) [Подробнее].

Целью докладчицы было доказать несколько взаимосвязанных положений. Во-первых, паронимическая аттракция, суть которой составляет семантическое сближение слов, имеющих глубокое звуковое сходство, может быть описана как текстовый оператор (коннектор), организующий и план выражения, и план содержания, рассматриваемые в их параллельности. Во-вторых, поскольку при рассеянном звуковом повторе смысловые связи между соотносимыми словами имитируют связи синтаксические (Н.А.Кожевникова), паронимическая аттракция является супрасинтаксической категорией, т.е. относится к уровню синтаксиса текста [...]
После доклада состоялась презентация сборника материалов международного научного семинара «Язык как медиатор между знанием и искусством» (М., ИРЯ РАН, 2009), проведенного Научным центром междисциплинарных исследований художественного текста ИРЯ РАН в ноябре 2008 года. [Подробнее].

В центр внимания исследовательницы попали имена прилагательные, встречающиеся в описании внешности основных персонажей при их первом появлении в каждом из вариантов начал романа. Материалом исследования послужили черновые редакции и варианты романа «Война и мир» Л.Н. Толстого, опубликованные в Юбилейном издании ПСС 1949 года с комментариями Э. Е. Зайденшмура. Ч. Кадананьяни заметила, что писатель постоянно работал над текстом романа, пытаясь достигнуть стилистического совершенства. [Подробнее].

Поэт А. Штыпель начал свое выступление чтением нескольких стихотворений, а затем перешел к «Опыту объективного автокомментария». В разборе стихотворения «Мы ищем» он уделил основное внимание ритмическим эффектам и рифмовке, а также установке и преодолению смысловых противоположений (Ср. разбор 3-го сонета в разделе «Стихи с комментариями» книги «Стихи для голоса» [Подробнее]).

В докладе «Течение звука и течение мысли (фонотактика двух стихотворений А. Штыпеля)» Г. В. Векшин обратил внимание на приоритетную значимость звуковых аналогий и взаимопроекций, игры прямого и обращенного звукового параллелизма в строении стиха у А.Штыпеля [Подробнее].

Докладчика занимал вопрос, до сих пор не получивший удовлетворительного научного ответа: обладают ли церковнославянские богослужебные тексты неким имманентным поэтическим критерием? В церковных песнопениях, как и в русском верлибре, отсутствует метр и регулярная рифма. Вдобавок здесь (в отличие от верлибра) нет графически закрепленного «авторского» стихового членения. Несмотря на то, что текст молитвословия содержит особые синтаксические сигналы начала стиха, практически всегда оказывается возможным предложить несколько вариантов его «разбивки» [Подробнее].

Докладчик отметил, что искусство русского авaнгарда декларировало борьбу против устаревшего идеала красоты, используя такие негативные термины, как де-канонизация, де-формация, де-автоматизация и т. д. У Владимира Маяковского слово «красота» обычно употреблялось иронически («Сделайте нам красиво!») [Подробнее].

Он отметил, что художественная словесность реализует те возможности языковой системы, которые еще не стали нормой, и одна из задач лингвистики – закреплять эту возможность в языке, тем самым увеличивая его выразительные средства и регулярность его словообразовательных и грамматических моделей [Подробнее].

Анализируя стихотворение М. И. Цветаевой «Жив, а не умер демон во мне...», Ю. Ю. Пионтковская отметила, что целесообразность цветаевских эллипсисов объясняется не только стремлением к прославленной стоиками краткости, придающей тексту динамизм и выразительность. По Г. М. Зельдовичу и Ю. Ю. Пионтковской, расположение восстановимых и трудновосстановимых (или даже невосстановимых) лакун, т.е. таких, которые возможно или нельзя восполнить одним словом или рядом слов, может являться в стихотворении маркером композиции и иконически отображать замысел автора [Подробнее].

Сначала докладчик отметил, что заявленная им тема представляется актуальной для данного семинара «Проблемы поэтического языка», во-первых, потому, что его организатор, Наталья Александровна Фатеева, и другие участники семинара много и детально исследовали проблему интертекстуальности и саму по себе, и как инструмент для изучения творчества отдельного автора – скажем, Бориса Пастернака – как «единого текста». Во-вторых, потому, что через год Центр междисциплинарных исследований художественного текста планирует провести большую конференцию, во многом посвященную проблематики интертекстуальности, контекстно-подтекстных связей [Подробнее].

Татьяна Михайловна предложила интерпретацию образа главной героини романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Обратившись к истории создания романа, Николаева напомнила, что основная идея романа у Пушкина с момента первых набросков заключалась в противостоянии мужского цивилизованного начала и древнего, архаичного, или женского начала. Сначала воплощением «архаики» была Ольга, но потом появился образ Татьяны. [Подробнее].

В своем выступлении докладчик, говоря о современном прочтении романа «Мастер и Маргарита», отметил, что текст Булгакова нельзя понять без учета связи с историческим контекстом; без такой связи нельзя и воспринять конкретный замысел, который вмонтирован в текст повествования. В произведениях писателя все значимо, много фантазии, выдумки и реальных вещей, все имеет свои истоки, свой особый скрытый смысл [Подробнее].

Основным объектом анализа стал цикл семистиший Дмитриевой «Домик под грушевым деревом» (1927). В результате была выявлена яркая корреляция между формальными и семантическими характеристиками выделяемых в цикле тематических фрагментов [Подробнее].

В начале доклада исследовательница дала определение понятию симметрии: симметрия (от греческого συμμετρία – общая мера) проявляется как красота, гармония и внутренний порядок, характерный для объектов и явлений физической и органической природы, продуктов человеческого творчества и объектов сознания. В настоящее время симметрия понимается скорее как «иммунитет к возможным изменениям» (Н. Розен), чем в аспекте планиметрического отражения в зеркале. Такое представление о симметрии (и о диссимметрии как преобразовании, сохраняющем основные и нарушающем некоторые свойства объекта), перспективно, по ее мнению, и для изучения литературных текстов.

Докладчица показала, как преобразования симметрии реализуются в европейских литературных текстах от буквенных палиндромов до комбинаторных стихотворений, создаваемых в эпохи средневековья и барокко для отображения многосторонности и многогранности славы христианских святых; а также в стихотворениях жестких поэтических форм, вплоть до секстин, опирающихся на комбинаторные перестановки окончаний стихов; и многих других формах. Известная математикам форма «латинского квадрата» была обнаружена Т. Б. Бонч-Осмоловской в стихотворениях И. Северянина. Докладчица также продемонстрировала, как преобразование подобия реализуется в ропалических стихотворениях, или «снежном коме», а затем усложняется в предложенной группой УЛИПО форме «снежной лавины». Преобразование подобия может также быть реализовано в многомерном отражении персонажей и объектов произведения, как это можно наблюдать в ряде современных романов (например, во «Фламандской доске» Артуро Перес-Реверте или «Кунсткамере» Жоржа Перека). В широком смысле, подытожила исследовательница, преобразования симметрии могут быть обнаружены в отражениях образов, тем и персонажей в мифологических, библейских, исторических сюжетах.

Т. Б. Бонч-Осмоловская специально отметила, что преобразования, названные гомоморфными, то есть сохраняющими некоторые свойства текста при изменении по определенным формальным признакам, были исследованы группой УЛИПО (ХХ век, Франция). Такие преобразования, преобразующие существующие тексты в новые или иные, обладающие смыслом, отличным от смысла исходного текста, и сохраняющие некоторые особенности структуры исходного текста, являются обобщенным преобразованием симметрии. Систематичное исследование возможностей (потенциалов) литературы привело группу УЛИПО к ряду открытий. В частности, ими были исследованы комбинаторные возможности секстин, придуманы тексты с разветвлениями и многие другие формы, а применение законов комбинаторики к строгой сонетной форме привело к написанию Раймоном Кено сборника «Сто тысяч миллиардов стихотворений».

В современной литературе, отметила докладчица, происходит как увеличение сложности форм и приемов в рамках существующих симметрий (например, сонеты усложняются до венков и венков венков сонетов), так и происходит усложнение самой формы, лежащей в основе литературного текста – на смену регулярному метру приходит нерегулярный, жесткая стихотворная форма расшатывается, преобразуясь в форму со сложным порядком. Таким образом, «космос» литературного текста превращается в «хаосмос» в соответствии с общими процессами, происходящими в науке и искусстве. Изучение этих новых форм и приемов симметрии и диссимметрии, лежащих в основе ряда текстов современных авторов, на первый взгляд представляющихся неупорядоченными, но при внимательном анализе обнаруживающих сложные порядки симметрии, представляется чрезвычайно перспективным.

Далее состоялась презентация книги этих авторов «Лексика и фразеология «Евгения Онегина». Герменевтические очерки» (М., 2008).

В первой части доклада обсуждалось место лингвистической поэтики и лингвистической герменевтики в ряду лингвистических, филологических и литературоведческих дисциплин. По определению авторов, лингвистическая герменевтика изучает историю языка (языковых форм и значений) не саму по себе, а в целях понимания и интерпретации художественных текстов (прежде всего — «темных мест» художественной классики). В качестве исследований, представляющих эту дисциплину или направление филологических исследований, были названы две книги, вышедшие в серии «Philologica russica et speculativa», — это книга А. Б. Пеньковского «Загадки пушкинского текста и словаря: Опыт филологической герменевтики» (М., 2005) и упомянутая выше книга И. Г. Добродомова и И. А. Пильщикова. Докладчики перечислили основные проблемы, решаемые лингвистической герменевтикой: изучение слов, изменивших свое значение; изменивших семантическую структуру; изучение заимствованных слов, которые позднее натурализовались и ассимилировались, но первоначально функционировали как экзотизмы; изучение устаревших слов и установление их семантики; изучение функций имен собственных в поэтических текстах; изучение изменения сочетаемости слов (изменение общеязыковой сочетаемости из-за категориальных различий между современным языком и языком отдаленной эпохи; изменение поэтической фразеологии); изучение механизмов создания поэтической неоднозначности. Основное методологическое решение: сопоставление трех диахронических текстовых рядов: лексикографической традиции, литературной традиции и бытовых документов в их взаимоотношении и взаимовлиянии.

В заключение были приведены конкретные примеры постановки и решения указанных проблем в книге «Лексика и фразеология «Евгения Онегина». Герменевтические очерки».